30.09.2008 в 00:57
Пишет morlin staub:соплежуйствоНесколько часов мир ограничивался стенками коробки. Коробка была огромная, высокая и пахнущая так вкусно, что он даже на время переставал трястись. Но только на время – страх снова и снова брал свое, и котенок начинал метаться из угла в угол, просто так, лишь бы не сидеть, сложа лапы и ждать, пока случится что-то... Что-то еще БОЛЕЕ ужасное.
Все, конечно, началось не сейчас. А давным-давно – больше месяца назад, когда его с братьями и мамой выставили на улицу.
Ну, на самом-то деле выставили маму, а их троих покидали как сорняки за забор. Больно это было, или нет – уже не вспомнить. Но с лапой что-то случилось именно тогда. Лапа будто бы обиделась и перестала бегать с остальными. Котенок часто сидел, удивленно глядя на нее и шевеля пальчиками с тонкими острыми коготками. Лапа шевелилась, сжимала пальчики в «кулачок», но бегать отказывалась. Поэтому чаще всего он ползал за остальными, сидя на этой ленивой, и отталкиваясь второй. И быстро перебирая передними. Получалось не хуже чем у братьев, а взбираться на старый диван на террасе, где они обосновались после, он так вообще научился первым. Мама-кошка вечерами, после умывания, ласково называла его «Смышленыш».
Но однажды, когда по ночам было уже не так тепло, а бабочек и мух становилось все меньше и меньше, пришли люди, жившие за террасой и приносившие еду, погладили их с мамой по гладким ушастым головам, и забрали братьев. Смышленыш волновался, пищал и бегал по террасе, от волнения почти вставая на задние ножки, пытался влезть на диван, чтобы заглянуть в окно, но так ничего и не увидел. Чуть позже, когда он успокоился и перестал плакать, мама объяснила, что у остальных малышей теперь будет дом.
Котенок выслушал ее рассказ, свернувшись клубочком между маминых лап, и хотел спросить, когда дом будет у него, но то ли забыл, то ли просто заснул, согретый ее теплом.
После этого прошло еще много-много времени. Днем он играл, общался с людьми, приходившими накормить его. И каждый раз вглядывался пристально в каждого из людей – а вдруг и его сейчас подхватят на руки и унесут Домой. Но люди не брали, они садились на корточки, гладили его по спине, цокали языками и вздыхали. А потом неизменно уходили.
Котенок понимал, что это не может продолжаться бесконечно, и в результате оказался прав. Не прошло и недели, как пришла женщина, о чем-то поговорила с мамой-кошкой, и, получив согласие, унесла его, укутав в теплую, незнакомую тряпку.
- Ма-ма. – сказал он, свешиваясь с рук вниз, но то ли тихо сказал, то ли она не услышала.
Так Смышленыш и оказался в коробке.
Коробку иногда трясло, что-то ревело и гудело далеко снаружи, котенок прижимался к картонному дну, зажмуривался, и то и дело тихо попискивал, хотя голос его и тонул в гуле дороги.
Он и сам не заметил, как уснул. Наверное, это случилось из-за усталости, или нервного напряжения, но сон, наконец, принес покой. И если бы так продолжалось всегда, это было бы даже неплохо, он бы согласился на такой дом, но...
Но на этом потрясения не закончились. Постепенно гул стих, а коробку сильно тряхнуло, после чего непонятное ощущение движения вперед, прекратилось. Котенок открыл глаза и понял, что уже вечер – так стало темно. Он забился в самый, по его мнению, дальний угол, зарылся в гору тряпок, одна из которых спасительно пахла мамой, и приготовился к чему-то ужасному...
Как он мог судить по прошествии времени – ничего ужасного не произошло. Просто в новом месте, куда большем, чем терраса, оказалось неожиданно много света, шума, грохота воды из крана и телевизионного разноголосья. Смышленыш на несколько мгновений оцепенел и не мог сделать шага, все глядел круглыми изумленными глазищами на высоченные стены, мерцающий невозможно далеко, светильник, на проносящиеся туда-сюда ноги в домашних тапочках.
Но это было даже не самым страшным. То, что заставило котенка испуганно прижаться к полу, оказалось запахом, страшнее которого только запах злых людей, как объясняла мама. Это был запах собак. Им было наполнено все вокруг – от коврика в коридоре, до обоев. И люди, принесшие ему еду и воду, тоже насквозь пропахли собаками.
Запах был непростой, он рычал и поднимал шерсть на загривке, он вопил: «Мое! Мое! Брысь!» И хотя самих собак сейчас тут не было – котенок понял это почти сразу, они обязательно вернутся и тогда ему не сдобровать.
Шло время.
Он осваивался на отведенных ему просторах, полюбил сидеть на коленках у людей, кушать мягкий кошачий корм, не отказывался и от хлеба, когда люди нечаянно роняли крошки. Играл с оставленными собаками игрушками, и своим хвостом. С радостным восторгом гонялся за ногами, заставляя людей взволнованно вскрикивать. По вечерам, когда один из людей садился за компьютер, устраивался на коленках. Но не на простых, а на покрытых пеленкой – иначе он мог задремать и случайно описать штаны человека, а этого ни тому, ни другому, не хотелось. В итоге, вот, нашли компромисс. Котенок дремал весь вечер, потом играл, ужинал, и отправлялся на свое место, а человек уходил к себе, плотно закрывая за собой дверь, на случай, если Смышленышу придет в голову взобраться на его кровать, заснуть и... ну вы понимаете.
И, несмотря на мирный, славный уклад их жизни, котенок чувствовал, что что-то не так.
Наблюдая за курсором мышки на мониторе человеческого компьютера, котенок обращал внимание и на многочисленные фотографии собственной мордочки, на молящие заголовки. «Ищет дом», «Помогите!», «Нужна любящая мама», «В добрые руки».
Человек барабанил по клавишам, изредка гладя котенка промеж ушей, ругался по телефону с теми, кто говорил «Усыпить», бросал трубку и иногда плакал, бормоча растерянному Смышленышу:
- Найдем... Не волнуйся, найдем. Будет у тебя дом, я обещаю... Ты прости меня, но я не могу тебя оставить... Мама... Аллергия... Собаки...
Смышленыш на это, как правило, взволнованно «когтил» пеленку и лез к человеческому лицу – тереться усами о щеки, мурчать, заглядывать в глаза. Но человек от этого рыдал пуще прежнего, и тогда Смышленыш соскакивал на пол и начинал играть с собачьим ошейником, да так потешно, что не проходило и минуты, а человек уже смеялся, хлюпая носом, и снова тащил его на руки. А потом снова врывался в виртуальное пространство, умоляя других людей дать котенку Настоящий Дом.
И котенок ждал, сидя на полу в коридоре, удивительно крошечный рядом с громоздкими собачьими игрушками и подстилками, обиженно смотрел на неходячую, описанную ногу, подозревая, что все из-за нее. А потом укладывался спать у радиатора, сложив все лапки под животом, низко-низко опустив голову с упрямым круглым лбом, и бывало, что снились ему кошмары – про приют, где клетки, чужие коты и кошки, где некому будет вечерами сидеть с ним у компьютера, выкладывать в блюдечко корм, менять пеленки и подмывать в ванной теплой, заботливой водичкой. Но чаще в котеночьих снах все-таки встречался Дом, где все честно, где он настоящий глава семьи, защитник и добытчик, вырастающий в большого трехцветного красавца с веселым нравом и добрым сердцем, знающем, что на самом деле есть еще люди, которые не пахнут равнодушием.
(с.)Наверное, ему стоило не родиться. Наверное, его стоило утопить, как только он выбрался из утробы матери, наверное, стоило сделать еще массу полезных вещей.… Чтоб не мучился.… Как же: не такой как все! На обе лапы хромой, наверняка принесет людям хлопот и забот, да ну его! Как можно оставлять такого?! Он же всего лишь кот.
Раз не утопили во время – усыпить.
Вердикт человека строг и неоспорим. Нам всем это знакомо.
А он выжил, не смотря ни на что, выжил и не потерял веру в людей. Малыш– инвалид, не породистый, не престижный. Он хочет жить. Ему не понятно, как это, люди, к которым он так доверчиво ластился, чтоб почесали ухо, люди с теплыми коленями, ласковыми руками, хорошие, добрые люди с самого рождения хотели от него избавиться и, не желая брать на душу грех, кинули через забор, на соседний участок, переломав хрупкую спинку, и сделав совсем не жильцом, не годным. Никому не нужным…
А он, упрямый, хочет выжить и найти хозяина и друга.
А вдруг получится… Надежда ведь, говорят, умирает последней.
У него нет имени, ему полтора месяца, задние лапки пока не чувствительны, поэтому котик ходит под себя, ему нужен уход, внимание и ласка, но малыш быстро учится, и отзывчивый, любящий хозяин может добиться многого. Котик игривый и умный. Он веселый. И он очень хочет найти свой дом. И он верит, что, может быть, отыщется кто-то с доброй, чуткой душой, теплыми коленями и ласковыми руками. Настоящий человек. Венец творения. Хозяин. Которому все еще нужен преданный друг.
читать дальше
(с.) Кьямзи
URL записиВсе, конечно, началось не сейчас. А давным-давно – больше месяца назад, когда его с братьями и мамой выставили на улицу.
Ну, на самом-то деле выставили маму, а их троих покидали как сорняки за забор. Больно это было, или нет – уже не вспомнить. Но с лапой что-то случилось именно тогда. Лапа будто бы обиделась и перестала бегать с остальными. Котенок часто сидел, удивленно глядя на нее и шевеля пальчиками с тонкими острыми коготками. Лапа шевелилась, сжимала пальчики в «кулачок», но бегать отказывалась. Поэтому чаще всего он ползал за остальными, сидя на этой ленивой, и отталкиваясь второй. И быстро перебирая передними. Получалось не хуже чем у братьев, а взбираться на старый диван на террасе, где они обосновались после, он так вообще научился первым. Мама-кошка вечерами, после умывания, ласково называла его «Смышленыш».
Но однажды, когда по ночам было уже не так тепло, а бабочек и мух становилось все меньше и меньше, пришли люди, жившие за террасой и приносившие еду, погладили их с мамой по гладким ушастым головам, и забрали братьев. Смышленыш волновался, пищал и бегал по террасе, от волнения почти вставая на задние ножки, пытался влезть на диван, чтобы заглянуть в окно, но так ничего и не увидел. Чуть позже, когда он успокоился и перестал плакать, мама объяснила, что у остальных малышей теперь будет дом.
Котенок выслушал ее рассказ, свернувшись клубочком между маминых лап, и хотел спросить, когда дом будет у него, но то ли забыл, то ли просто заснул, согретый ее теплом.
После этого прошло еще много-много времени. Днем он играл, общался с людьми, приходившими накормить его. И каждый раз вглядывался пристально в каждого из людей – а вдруг и его сейчас подхватят на руки и унесут Домой. Но люди не брали, они садились на корточки, гладили его по спине, цокали языками и вздыхали. А потом неизменно уходили.
Котенок понимал, что это не может продолжаться бесконечно, и в результате оказался прав. Не прошло и недели, как пришла женщина, о чем-то поговорила с мамой-кошкой, и, получив согласие, унесла его, укутав в теплую, незнакомую тряпку.
- Ма-ма. – сказал он, свешиваясь с рук вниз, но то ли тихо сказал, то ли она не услышала.
Так Смышленыш и оказался в коробке.
Коробку иногда трясло, что-то ревело и гудело далеко снаружи, котенок прижимался к картонному дну, зажмуривался, и то и дело тихо попискивал, хотя голос его и тонул в гуле дороги.
Он и сам не заметил, как уснул. Наверное, это случилось из-за усталости, или нервного напряжения, но сон, наконец, принес покой. И если бы так продолжалось всегда, это было бы даже неплохо, он бы согласился на такой дом, но...
Но на этом потрясения не закончились. Постепенно гул стих, а коробку сильно тряхнуло, после чего непонятное ощущение движения вперед, прекратилось. Котенок открыл глаза и понял, что уже вечер – так стало темно. Он забился в самый, по его мнению, дальний угол, зарылся в гору тряпок, одна из которых спасительно пахла мамой, и приготовился к чему-то ужасному...
Как он мог судить по прошествии времени – ничего ужасного не произошло. Просто в новом месте, куда большем, чем терраса, оказалось неожиданно много света, шума, грохота воды из крана и телевизионного разноголосья. Смышленыш на несколько мгновений оцепенел и не мог сделать шага, все глядел круглыми изумленными глазищами на высоченные стены, мерцающий невозможно далеко, светильник, на проносящиеся туда-сюда ноги в домашних тапочках.
Но это было даже не самым страшным. То, что заставило котенка испуганно прижаться к полу, оказалось запахом, страшнее которого только запах злых людей, как объясняла мама. Это был запах собак. Им было наполнено все вокруг – от коврика в коридоре, до обоев. И люди, принесшие ему еду и воду, тоже насквозь пропахли собаками.
Запах был непростой, он рычал и поднимал шерсть на загривке, он вопил: «Мое! Мое! Брысь!» И хотя самих собак сейчас тут не было – котенок понял это почти сразу, они обязательно вернутся и тогда ему не сдобровать.
Шло время.
Он осваивался на отведенных ему просторах, полюбил сидеть на коленках у людей, кушать мягкий кошачий корм, не отказывался и от хлеба, когда люди нечаянно роняли крошки. Играл с оставленными собаками игрушками, и своим хвостом. С радостным восторгом гонялся за ногами, заставляя людей взволнованно вскрикивать. По вечерам, когда один из людей садился за компьютер, устраивался на коленках. Но не на простых, а на покрытых пеленкой – иначе он мог задремать и случайно описать штаны человека, а этого ни тому, ни другому, не хотелось. В итоге, вот, нашли компромисс. Котенок дремал весь вечер, потом играл, ужинал, и отправлялся на свое место, а человек уходил к себе, плотно закрывая за собой дверь, на случай, если Смышленышу придет в голову взобраться на его кровать, заснуть и... ну вы понимаете.
И, несмотря на мирный, славный уклад их жизни, котенок чувствовал, что что-то не так.
Наблюдая за курсором мышки на мониторе человеческого компьютера, котенок обращал внимание и на многочисленные фотографии собственной мордочки, на молящие заголовки. «Ищет дом», «Помогите!», «Нужна любящая мама», «В добрые руки».
Человек барабанил по клавишам, изредка гладя котенка промеж ушей, ругался по телефону с теми, кто говорил «Усыпить», бросал трубку и иногда плакал, бормоча растерянному Смышленышу:
- Найдем... Не волнуйся, найдем. Будет у тебя дом, я обещаю... Ты прости меня, но я не могу тебя оставить... Мама... Аллергия... Собаки...
Смышленыш на это, как правило, взволнованно «когтил» пеленку и лез к человеческому лицу – тереться усами о щеки, мурчать, заглядывать в глаза. Но человек от этого рыдал пуще прежнего, и тогда Смышленыш соскакивал на пол и начинал играть с собачьим ошейником, да так потешно, что не проходило и минуты, а человек уже смеялся, хлюпая носом, и снова тащил его на руки. А потом снова врывался в виртуальное пространство, умоляя других людей дать котенку Настоящий Дом.
И котенок ждал, сидя на полу в коридоре, удивительно крошечный рядом с громоздкими собачьими игрушками и подстилками, обиженно смотрел на неходячую, описанную ногу, подозревая, что все из-за нее. А потом укладывался спать у радиатора, сложив все лапки под животом, низко-низко опустив голову с упрямым круглым лбом, и бывало, что снились ему кошмары – про приют, где клетки, чужие коты и кошки, где некому будет вечерами сидеть с ним у компьютера, выкладывать в блюдечко корм, менять пеленки и подмывать в ванной теплой, заботливой водичкой. Но чаще в котеночьих снах все-таки встречался Дом, где все честно, где он настоящий глава семьи, защитник и добытчик, вырастающий в большого трехцветного красавца с веселым нравом и добрым сердцем, знающем, что на самом деле есть еще люди, которые не пахнут равнодушием.
(с.)Наверное, ему стоило не родиться. Наверное, его стоило утопить, как только он выбрался из утробы матери, наверное, стоило сделать еще массу полезных вещей.… Чтоб не мучился.… Как же: не такой как все! На обе лапы хромой, наверняка принесет людям хлопот и забот, да ну его! Как можно оставлять такого?! Он же всего лишь кот.
Раз не утопили во время – усыпить.
Вердикт человека строг и неоспорим. Нам всем это знакомо.
А он выжил, не смотря ни на что, выжил и не потерял веру в людей. Малыш– инвалид, не породистый, не престижный. Он хочет жить. Ему не понятно, как это, люди, к которым он так доверчиво ластился, чтоб почесали ухо, люди с теплыми коленями, ласковыми руками, хорошие, добрые люди с самого рождения хотели от него избавиться и, не желая брать на душу грех, кинули через забор, на соседний участок, переломав хрупкую спинку, и сделав совсем не жильцом, не годным. Никому не нужным…
А он, упрямый, хочет выжить и найти хозяина и друга.
А вдруг получится… Надежда ведь, говорят, умирает последней.
У него нет имени, ему полтора месяца, задние лапки пока не чувствительны, поэтому котик ходит под себя, ему нужен уход, внимание и ласка, но малыш быстро учится, и отзывчивый, любящий хозяин может добиться многого. Котик игривый и умный. Он веселый. И он очень хочет найти свой дом. И он верит, что, может быть, отыщется кто-то с доброй, чуткой душой, теплыми коленями и ласковыми руками. Настоящий человек. Венец творения. Хозяин. Которому все еще нужен преданный друг.
читать дальше
(с.) Кьямзи